Двенадцать часов дня. Известный драматург Крапивин бегает взад и вперед по кабинету. Левой рукой он нервно крутит вихор над лбом, а правой делает жест, соответствующий тому месту в пьесе, которое ему никак не дается… Полы его старого татарского халата, зеленого, в белую продольную полоску, развеваются по сторонам. На ходу Крапивин сквозь стиснутые зубы напыщенно декламирует:
— «Нет! Не проклятие, не жажда мести останутся в моем сердце, а холодное, вечное презрение… Ты разрушила…»;
Горничная Паша показывается в дверях.
— Барин…
— «Ты осквернила тот идеал… Нет. Тот пьедестал, который…»;
— Барин, там какой-то человек пришодши. Крапивин останавливается и некоторое время смотрит на нее, точно спросонья, блуждающими глазами.
Во время прошлогодней экскурсии по штату Коннектикут я услышала от нашего гида одну историю, которая меня тогда очень зацепила. К сожалению, масса других впечатлений в те дни вытеснила ее из памяти.
Возможно, я и не вспомнила бы о ней, если бы на днях не пересматривала свои записи, которые часто делаю во время экскурсий, и не набрела бы на это имя - Бенедикт Арнольд. Только имя и фамилия. Больше ничего.
Кто это и что связано с этим человеком, я совершенно не помнила, что было странно: ведь обычно, делая посты о своих путешествиях, я привожу также всю ту интересную информацию, которую фиксирую во время поездок, а значит это имя в итоге должно было отложиться в моей голове. Стало быть, я просто упустила этот факт, когда писала о Коннектикуте. На всякий случай решила почитать в интернете об этом человеке. Прочитав первый абзац, я уже поняла, что речь идет именно о той истории.
Пересмотрев несколько источников информации, я остановилась на этой статье.
Материал большой, но очень интересный и познавательный.
Итак, мы добрались до последнего пункта нашей экскурсионной программы, и это - небольшой городок Гротон, находящийся в округе Нью-Лондон и расположенный на реке Темза.
На сам город времени у нас нет, да это и не входит в нашу программу, поэтому мы сразу едем туда, где нас ждет экскурсия - в Музей подводного флота.
Этот музей находится в этом городе не случайно: Гротон является центром производства подводных лодок компании ElectricBoatCorporation, подразделения корпорации GeneralDynamics. Около половины подводных лодок для флота США производится именно в Гротоне.
Мой комментарий к этому рассказу и короткометражный фильм, снятый на его основе, смотрите в предыдущем посте.
1
На железнодорожном мосту, в северной части Алабамы, стоял человек и смотрел вниз, на быстрые воды в двадцати футах под ним. Руки у него были связаны за спиной. Шею стягивала веревка. Один конец ее был прикреплен к поперечной балке над его головой и свешивался до его колен. Несколько досок, положенных на шпалы, служили помостом для него и для его палачей — двух солдат федеральной армии под началом сержанта, который в мирное время скорее всего занимал должность помощника шерифа. Несколько поодаль, на том же импровизированном эшафоте, стоял офицер в полной капитанской форме, при оружии. На обоих концах моста стояло по часовому с ружьем «на караул», то есть держа ружье вертикально, против левого плеча, в согнутой под прямым углом руке, — поза напряженная, требующая неестественного выпрямления туловища. По-видимому, знать о том, что происходит на мосту, не входило в обязанности часовых; они только преграждали доступ к настилу.
Позади одного из часовых никого не было видно; на сотню ярдов рельсы убегали по прямой в лес, затем скрывались за поворотом. По всей вероятности, в той стороне находился сторожевой пост. На другом берегу местность была открытая — пологий откос упирался в частокол из вертикально вколоченных бревен, с бойницами для ружей и амбразурой, из которой торчало жерло наведенной на мост медной пушки. По откосу, на полпути между мостом и укреплением, выстроились зрители — рота солдат-пехотинцев в положении «вольно»: приклады упирались в землю, стволы были слегка наклонены к правому плечу, руки скрещены над ложами. Справа от строя стоял лейтенант, сабля его была воткнута в землю, руки сложены на эфесе. За исключением четверых людей на середине моста, никто не двигался. Рота была повернута фронтом к мосту, солдаты застыли на месте, глядя прямо перед собой. Часовые, обращенные лицом каждый к своему берегу, казались статуями, поставленными для украшения моста. Капитан, скрестив руки, молча следил за работой своих подчиненных, не делая никаких указаний. Смерть — высокая особа, и если она заранее оповещает о своем прибытии, ее следует принимать с официальными изъявлениями почета; это относится и к тем, кто с ней на короткой ноге. По кодексу военного этикета безмолвие и неподвижность знаменуют глубокое почтение.
Человеку, которому предстояло быть повешенным, было на вид лет тридцать пять. Судя по платью — такое обычно носили плантаторы, — он был штатский. Черты лица правильные — прямой нос, энергичный рот, широкий лоб; черные волосы, зачесанные за уши, падали на воротник хорошо сшитого сюртука. Он носил усы и бороду клином, но щеки были выбриты; большие темно-серые глаза выражали доброту, что было несколько неожиданно в человеке с петлей на шее. Он ничем не походил на обычного преступника. Закон военного времени не скупится на смертные приговоры для людей всякого рода, не исключая и джентльменов.
Запах лжи, почти неуследимый, сладкой и святой, необходимой, может быть, спасительной, но лжи, может быть, пользительной, но лжи, может быть, и нужной, неизбежной, может быть, хранящей рубежи и способствующей росту ржи, все едино — тошный и кромешный запах лжи.
